текст. Его довольно много, сказав "небольшое" - наверно погарячился. Ну да ладно, информация полезная + несколько рецензий от Андрея Горохова ;)
Группа Xiu Xiu прилетела в Кёльн прямым рейсом из Лос-Анджелеса вечером, а утром уже улетала в Вену, потому мне было обещано, что, возможно, мне удастся перекинуться двумя словами с уставшим и не выспавшимся Джейми Стюартом. А группа на этот раз состояла из Джейми и барабанщицы Кэролин.
Я решил не мучить человека пересказом того, что он уже успел рассказать другим журналистам.
Потому я сначала в двух словах перескажу сам найденные в интернете интервью с Джейми Стюартом, а потом расскажу о нашем с ним коротком разговоре и о своих впечатлениях.
Название группы Шу Шу взято из китайского фильма о девушке по имени Шу Ш, которую преследовали кошмарные несчастья: всё, что она не предпринимала, лишь ухудшало её положение, и кончилось всё это тем, что её окончательно загнали в угол и раздавили. Нет избавления. Нет хеппи энда.
Реализовался, как говорит Джейми, «сценарий худшего случая».
Все тексты его песен – это вполне реальные катастрофы, произошедшие с реальными людьми. Люди названы в этих песнях своими настоящими именами.
Всё это не шутки и не метафоры: если Джейми Стюарт поёт о самоубийстве своего отца, это значит, что именно это и имеется в виду – произошедшее недавно реальное самоубийство его отца.
Тема страдания, отчаяния, безысходности вроде бы предполагает и надрывный голос и странную изломанную в самой себе музыку. Голос Джейми – то надрывно визгливый, то маниакально шепчущий – отдаёт явной театрализацией, преувеличением.
И музыкант это прекрасно понимает.
Он говорит: «Мой отец одно время был знаменитым продюсером, и он мне говорил, что единственное, что вызывало его сожаление было то, что музыка не достаточно перехлёстывает через край, не достаточно преувеличивает, не достаточно агрессивно кидается в атаку.
Он долго вколачивал в меня (не факт, что я сегодня именно этим и занимаюсь, но он со мной об этом говорил), что каждый раз, когда ты делаешь в музыке что-то, что заставляет тебя почувствовать себя неуютно, тогда и происходит что-то настоящее.
И иногда результат имеет успех, люди чувствуют, что это их касается (мой отец на вопрос «для чего вообще занимаются музыкой?» ответил: «чтобы дотрагиваться до людей, чтобы их затрагивать»), а иногда люди спрашивают «Это что? Шутка?».
Но успех возможен только в ситуации, когда ты из последних сил прёшь на своём пузе в какую-то сторону и буквально раздираешь себя на части.
Любое творческое предприятие, которое имело лично для меня смысл, каждый раз именно перехлестывало через край.
Большее количество инди-рока – это самая тупая музыка, которую я когда либо в своей жизни слышал... потому что она – вялая и безразличная. Это даже не бесконечное повторение старого, просто люди остаются очень утончёнными и очень сдержанными. Я спрашиваю: какого чёрта? Почему?»
Джейми Стюарт: «Перехлёстывание через край внутри себя и из себя – это не самоцель. Я вовсе не имею в виду лишь эмоциональность. Я имею в виду, что всё, что ты делаешь... скажем, просто кричишь: МОЯ ЖИЗНЬ УЖАСНА! Я СЕЙЧАС ОТРЕЖУ К ЧЕРТЯМ СОРБАЧЬИМ СВОЮ ГОЛОВУ! – это вовсе не обязательно перехватывание через край или преувеличение.
Я думаю, что невероятная честность с тем, что ты чувствуешь на самом деле, и есть максимум перехлёста, который ты можешь допустить. И если это и на самом деле театральщина, лицемерие и безумный драматизм, но это есть реальное выражение твоей жизни, то тогда ты делаешь что-то, что может стать настоящим переживанием, настоящим опытом для кого-то другого».
Что касается собственно музыкальной стороны дела, то Джейми Стюарт соглашается... на всё он соглашается. Что его музыка – это рок. Что обычный рок тосклив и фальшив до смерти. Что в музыке Xiu Xiu всплывает масса чего – поп-музыка из банального ФМ-радио, хаус, готик-рок, Einstuerzende Neubauten, коллажная, электронная и конкретная музыка и всякие прочие навороты и несообразности.
Танцевальную музыку, настоящее глэм-диско Джейми любит, разумеется, тоже.
Сам он в большой степени находится под влиянием индонезийской музыки гамелан-оркестров. А также традиционной корейской и японской музыки. Знает её, правда, исключительно по записям. Но это объясняет, откуда в Xiu Xiu появляются странно звучащие слои ударных инструментов – гонгов и колоколов.
Интенсивно слушает он и так называемую «Новую музыку» - то есть академический западноевропейский авангард второй половины 20-го века. Отсюда вставки атональной музыки. Кстати, большое количество авангардистов было в свою очередь вдохновлено восточным отношением к саунду, ритму, композиции, так что большого противоречия тут нет.
Неравнодушен Джейми и к гулу и звону, к наслоениям долго-долго тянущихся нот (это и авангардистская, и восточная традиции) – оттого в музыке Xiu Xiu появляются гудящие синтезаторы и аккордеоны.
Джейми подчёркивает, что употребление инструментов, не употребляемых в роке, это не самоцель. Дело в тех звуках, которые ему кажутся адекватными и интересными: «Инструментарий, кажущийся странным, функционирует примерно так же, как и человек, который кажется странным и причудливым. Инструменты накапливаются естественным образом с течением времени – как и твоя собственная странность: ты видишь что-то необычное в музыкальном магазине, ты приносишь это домой и это становится частью тебя, потому что ты слышишь что-то, чего раньше не слышал и о чём раньше не подозревал, и ты хочешь, чтобы это стало частью тебя, относилось к тебе... и очень скоро люди начинают говорить тебе, что ты сам странен».
Дебютный альбом группы Xiu Xiu «Knife Play» (Tomlab, 2003) меня изрядно удивил. Не только голос Джейми Стюарта был подвижным, истеричным и каким-то одновременно болеутоляющим, но и музыка дёргалась и извивалась неожиданно для уха, но на самом деле – довольно комфортно для души.
Скажем, гитара использовалась довольно хитроумно – иногда она звучала просто как удар длиной в пару секунд, как хлопок дверью, за которой начинается что-то новое. Прихотливые странности покоились на довольно стабильном и заводном хаус-груве.
В этом роке чувствовалась какая-то свобода, к року отношения не имеющая и в роке, вообще говоря, не нуждающаяся. Оттого и мой первый вопрос, который я хотел задать Джейми, был: почему он вообще делает рок? Я был уверен, что нерок должен получаться у него куда лучше и интереснее.
«Fabulous Muscles» (Tomlab, 2004)
Новый альбом Xiu Xiu называется «Легендарные (или даже – неправдоподобные) мускулы».
Песни либо шумно-роковые, либо шепчуще тихие.
Быстрой смены настроений и аранжировок практически не осталось, песни записаны проще и доходчивее чем раньше. Многие из роковых начинаются с минимал хаус-бита.
Новый альбом оказался (к моему некоторому сожалению), куда больше ориентированным на нойз и поп. В нём куда больше мелодий, драйва, идущего сквозь всю песню и гитарного воя.
Я, честно говоря, был в растерянности.
Но когда я увидел Джейми Стюарта живьём, я растерялся ещё больше.
Я представлял его себе в виде невротичного худого парня, поэта с безумными глазами и тонкими пальцами.
Джейми оказался невысокого роста улыбающимся накачанным малым. Крепкая шея, открытое лицо, шутки за столом... такое всё, как мне очень хочется сказать «американское». Такой простой американский парень, который кажется к музыке относится так же, как ремесленник – скажем столяр – относится к своему ремеслу.
Возможно, на меня повлиял гамбургский музей искусства и ремесла, - подумал я, а я недавно посетил Гамбург с целью интервьюирования тамошних музыкантов, и заодно зашёл в потрясающий музей. Ремеслом называлась и западноевропейская фотография или мебель, музыкальные инструменты и деревянные статуи святых, а также дальневосточное или этрусское искусство, тоже, разумеется, прикладное, в смысле - погребальное.
Так вот, меня в самое сердце поразило слово «Gewerbe» (ремесло) начертанное на фронтоне музея. И Джейми Стюарт показался мне ремесленником рока. Никакого экзистенциализма, никакой театральности, манерности или какой-то невероятной искренности в нём не было. Он был вполне прост, открыт и нормален.
Это обстоятельство, как оказалось позже, поразило всех сидящих в тот вечер за столом – нормальность и обыденность Джейми.
Том (хозяин лейбла Tomlab, выпускающего записи группы Xiu Xiu) уверил нас, что надо видеть Джейми на сцене, но этот шанс нам ещё не представился.
Джейми оказался очень открытым и доброжелательным собеседником.
Несмотря на усталость, на какое-то даже озверение от девятичасового перелёта, сдвинувшегося времени, несмотря на два часа неубедительного сна, несмотря на длинный застольный разговор ни о чём за тарелкой спагетти, он объявил себя работоспособным зверем.
У меня было два тезиса, которые мне хотелось обсудить.
Первый касался темы боли и вообще кошмарной жизни.
Что, жизнь в США действительно так кошмарна, что больше ни о чём говорить невозможно? Правда ли, что идея боли, которую причиняет жизнь, кардинально важна для твоего творчества?
«Я бы не сказал, что я рассказываю именно о боли.
Идея состояла в том, чтобы рассказывать о том, что действительно происходит с участниками группы, с теми, кто нам близок, – с родственниками или самыми близкими друзьями, с нашими соседями... и это то, что реально произошло – в последние пару лет со всеми этими людьми произошло много крайне тяжёлых и негативных вещей.
Вовсе не предполагалось, что речь пойдёт о боли, нет, имелось в виду документирование реальных событий.
Является ли боль неотъемлемой чертой жизни в США, или вообще - человеческой жизни, я не знаю. Надеюсь, что нет. Но замысле как раз состоял в том, чтобы не догадываться, не обобщать, а документировать то, что есть».
Но послушай, два последних года вокруг тебя происходят несчастья, в фильме про девушку Шу Шу происходят несчастья, в песнях, которые тебе нравятся – и у Тома Уэйтса, и Сьюзан Веги - тоже происходят несчастья, Nirvana пела исключительно о несчастьях и обломах, весь инди-рок о несчастьях, тот же Radiohead...
Не получается ли, что жизненные неудачи, обломы и травмы оказываются чуть ли не единственным источником вдохновения инди-рока?
«Ты прав. Современное общество – общество счастья, нормальные люди погружены в позитив, они либо счастливы, либо стремятся быть счастливыми, либо их убедили, что они счастливы, либо они маскируются. Современное общество – это огромный надутый баллон счастья. Всё, что есть, окрашено в цвета рекламы. В целом, дела обстоят превосходно.
Единственная невостребованная область – это сфера несчастья.
И тем, кто хоть с чем-то не согласен, кому хочется что-то сказать от своего собственного имени, тому приходиться рассказывать истории своих поражений.
А у тех, кого раздражает пафос боли, тема собственной уязвимости, несовершенства... я думаю, что это форма самозащиты. Боль чувствуют все, но очень многие хотят её вытеснить. В любом случае, в музыке люди хотят забыть о своей боли, а вовсе не столкнуться с ней лицом к лицу».
Вторая тема, которую мне хотелось обсудить с Джейми, сводилась к вопросу, что значит всплывающее в его интервью слово dork? В словаре я его не нашёл.
Джейми употреблял его по отношению к молодёжи, которая повелась на готическую моду, к готам, то есть подросткам, одетым во всё чёрное и сатанинское.
Джейми долго не мог объяснить, что такое dork, он вывалил на меня кучу мне неизвестного жаргона (типа nookie), заметив, что всё это довольно непристойные выражения, но я никак не мог понять, что же имеется в виду.
Наконец, Джейми сообразил, что dork – это состояние крайней неуверенности в себе, крайней смущённости. Это человек, который чувствует себя в опасности и, вообще говоря, не знает, что он делает и для чего. И то, что он в результате делает, оказывается своего рода компенсацией, попыткой преодолеть его фундаментальную неуверенность в себе и в жизни.
«Скажем, в готической тусовке (а Джейми одно время сам был вполне готическим парнем) много по настоящему некрасивых людей, излишне толстых или с уродливыми чертами лица, но весь театральный антураж – будь это чёрные кафтаны с кружевами или компьютерные игры и программы в случае компьютерных психов - помогает им справиться с их проблемами, как-то встроиться в жизнь, и собственно начать жить».
«А к чему был вопрос?» – поинтересовался Джейми.
А к тому, - сказал я, - что мне очень кажется, что твоя музыка очень похожа не столько на готический рок, сколько на театральный камуфляж готических модников.
Скажем, в песне «Гомункулус» посередине тональной музыки появляется в виде этакого атонального кренделя фортепьянный брейк, раздираемый ударами гитарного тока, потом всё без следа исчезает. Этакое украшение, брошка на блузе.
«Да-да, - засмеялся Джейми, - скорее всего, ты прав. Я сам - совершенный dork. Я вовсе не уверен в своей музыке. И возможно, я её украшаю всякими дурацкими псевдоэкспериментальными выходками – которые, как ты понимаешь, вовсе не радикальны и совсем не необычны – по тем же самым причинам, по которым готические модники наряжаются в чёрные кружева.
Очень может быть, что так оно и есть.
При этом мы действительно пытаемся делать музыку которая окажется искренней и, кроме того, имеющей смысл для других людей. И мы не знаем, как она должна звучать. Мы можем только догадываться и пробовать».
апрель 2004
Андрей Горохов © 2004
- участник сейчас на форуме